— Это тот, который женится на бургомистровской дочке, прельстившей его душой? — припомнила я недавнюю болтовню аристократа. — И чего ты переживаешь? Или Амрик импотент, ему перед свадьбой мужскую силу укрепить надо?

— Н-нет, — Фелик снова покраснел и закашлялся, поднял на меня разнесчастные глаза и, окончательно смешавшись, замолчал.

"Тьфу, и что мне теперь его еще и утешать? Какого хрена?" — попробовала возмутиться я, но в голову почему-то лезли мысли о магевском долге откликаться на зов о помощи, проснулась, блин ее раз так, раз эдак, и еще раз блин, мирно дремавшая совесть. Я вздохнула и сказала уже мягче:

— Ты не тушуйся, Фелик, рассказывай, как есть. Если помощь нужна, я помогу, только не надо было на меня давить, мог бы просто попросить сразу.

— Я испугался отказа, прости меня, почтенная магева, — повинился юноша, став на вид еще моложе, почти ребенком. Он чуть помолчал, а потом, собравшись с духом, продолжил:

— Я боюсь, что не все ладно в скорой свадьбе моего господина и его нежданной любви. Это Вальтина, может быть, мила, но Амрику всегда нравились иные девушки, и связывать себя столь скоропалительно узами брака он не собирался, тем более с особой не слишком высокого происхождения, пусть и весьма богатой невестой. Если это истинное чувство мне остается только радоваться за друга и господина, но душу мою снедает беспокойство: что если Амрик был околдован?

— Значит, ты просишь проверить так это или нет, — резюмировала я, — а если так, то расколдовать владетеля.

— Да! — расцвел в смущенной улыбке Фелик.

— Ладно, для начала мне надо бы взглянуть на гипотетическую жертву женских чар и выяснить естественного ли они происхождения или противоестественного, — я принялась отдавать распоряжения. — Устроишь?

— Завтра в полдень первая помолвка у алтаря Гуинилы, покровительницы Мидана, — сообразил проситель.

— Я не сильна в религии и ритуалах малыш, объясняй дальше, — торжественно велела я.

— На площадь перед храмом богини будет вынесен большой парадный алтарь, куда Амрик и Вельтина, пожелавшие сочетаться узами брака, должны будут возложить жертвенные цветы, как знак соединяющих сердца пылких чувств. А когда Гуинила примет дар, возлюбленные изопьют освященного вина, символизирующего слияние их крови и душ, — старательно объяснил Фелик и смущенно прибавил, — я всегда считал, что это очень красивый ритуал.

— Романтик, — малость цинично хмыкнула я, настолько перекушавшая в ранней юности мелодрам по ТВ и слезливых книжонок про большую любовь в мягких обложках, что одно время после смотрела только триллеры и ужастики. — Значит, ты предлагаешь мне протолкнуться на площадь, куда припрется масса народа, возжаждавшего эффектного зрелища и для экзекуции постараться вычислить владетеля в толпе?

— По краю площади возводят помосты для гостей, у меня еще осталось три пустых приглашения в почетную ложу для свиты господина. Ты, магева, и твои спутники могли бы пойти со мной, — предложил практичный юноша. — Помосты будут всего в нескольких метрах от алтаря, так ты сможешь без помех рассмотреть Амрика вблизи.

— Что ж, неплохая идея, — признала я. — Как считаешь, Кейр?

— Ты же все уже решила, — не то улыбнулся, не то болезненно скривился телохранитель. — Значит, идем. Надеюсь, ты не будешь устраивать пожаров.

— А уж это по ситуации, — гордо ушла я от прямого обещания не шалить, починяя примус. — Никогда заранее нельзя предсказать, какие чары сгодятся для развеивания грозных враждебных заклятий. Но не переживай, я не законченная пироманка, тягу к огню способна контролировать, спалю раз в месяц десяток человек, а потом вся такая спокойная, смирная, белая и пушистая до следующей луны…

Я осеклась под задумчивым взглядом Кейра, на секунду показалось, что телохранитель и правда верит моим словам вчистую и методично подсчитывает, сколько мне осталось спалить народу до нормы превращения в кроткого белокрылого ангела. Тряхнув головой, я свернула шутливый спич и деловито уточнила у аристократа:

— Далеко тот храм от наших "Рыбок"?

— С вашего позволения, почтенная магева, завтра я пришлю свою личную карету к постоялому двору, — услужливо вставил Фелик.

— Валяй, — разрешила я.

Во всей этой возне с якобы околдованным владетелем начало вырисовываться кое-что приятное. Вот стыдно признаться, я в этом мире уже с неделю, а в карете так до сих пор не прокатилась! В своем же, из-за дефицита карет, тем паче не довелось, если не считать таковой новенький фордик одного из приятелей. Непорядок, срочно следует исправить! А коль Фелик такие классные рубашки носит, то и карета у него должны быть настоящее загляденье, проедусь с шиком, а если юный аристократ надеется, будто я, обиженная на шантаж, откажусь из принципа, не дождется!

— Магева? — позвал меня юноша, когда все детали завтрашнего мероприятия были уточнены, и мы с Кейром направили лошадей к постоялому двору.

— Чего? — я устало обернулась, от всей души надеясь, что парень не собирается вручить мне список "остальных" скромных просьб.

— Если мой господин Амрик околдован, и ты узришь сие непотребство, взглянув на него, сможешь ли порушить чары? — несмело уточнил юноша.

— Ну и вопросики у тебя, Фелик, — фыркнула я, и Дэлькор, будто чуя мое настроение, тоже фыркнул, но куда громче, — давай сначала я гляну на владетеля, а уж потом будем делать выводы. Спешка только при ловле блох хороша. А вообще-то не переживай, если я взялась за работу, до конца ее доведу, на полдороги не брошу.

— Я верю, — улыбнулся юноша, словно солнышко просияло. На секунду его акварельная печаль улетучилась, и показался жизнерадостный красавчик-оптимист, каковым, похоже, Фелик и был, пока не начал терзаться о будущности владетеля Амрика. Теперь же, перевесив часть своего беспокойства на чужие плечи и фактически получив обещание уладить все проблемы, юноша заметно оживился. Стыд за мелкий шантаж никуда не делся, но облегчение было куда сильнее мелких переживаний морального толка. Слишком в этом мире въелось убеждение: любые маги должны исполнять то, о чем попросят набравшиеся храбрости люди.

— Вот и верь. Заодно, кстати, выспись хорошенько, чтоб вовремя подсказать нам, кто именно из мужчин на площади твой Амрик, а не то расколдую кого-нибудь лишнего, вот сраму будет, — погрозила я Фелику пальцем на прощанье.

Вообще-то я больше не сердилась на парня. Он был прав, исполнял вассальный долг, взывая во имя спасения господина к помощи специалистки в вопросе, где, как ему казалось, задействованы непостижимые силы. Все справедливо, а нравится мне это или нет, никого касаться не должно. А что не слишком приятная штука эта самая справедливость, так за это не Фелику надо мылить голову, а тому, кто вообще придумал нравственные категории и внушил людям необходимость жить по ним. В глубине души я приняла все сразу, но мимолетная обида, бурлящая на поверхности, как пена прибоя, не сразу позволила мне осознать истину. Теперь мне было даже капельку неловко перед приятным юношей за свое бурчание. Я мысленно вздохнула и пообещала себе постараться никогда больше не возмущаться просьбами о помощи, в каком бы странном виде они не были высказаны, не разобравшись сначала в деталях.